– А как он с тобой разобрался?

– После этого случая он довольно долго не пил. Извинился перед нами, обещал, что такое больше не повторится. Он бывал иногда ничего себе, когда не пил. Но потом стало еще хуже. Опять дрался и все такое. В конце концов мама подала на развод.

– И он хотел, чтобы вас отдали ему...

– Ага. Он врал в суде, и довольно правдоподобно. Он ведь не знал, что я буду давать свидетельские показания, так что заявил, что мама врет насчет всего остального. Он был в суде такой спокойный и невозмутимый, и наш придурок адвокат не мог с ним ничего поделать. Но когда я стал давать показания и рассказал про бейсбольную биту, про то, как он сорвал с меня одежду, так судья чуть не расплакался. Он ужасно разозлился на моего бывшего папашу, обвинил его во лжи. Сказал, что стоило бы засадить его в тюрьму за вранье. Я сказал, что именно это он и должен был сделать. – Марк немного помолчал. Теперь он говорил медленнее, как будто запал прошел. Клинт все еще сидел как завороженный. – Конечно, Хэк счел своей заслугой эту еще одну блестящую победу в суде. Он пригрозил, что подаст на маму в суд, если она ему не заплатит. У нее было немного денег, так он звонил дважды в неделю, требуя остаток гонорара. Ей пришлось объявить себя банкротом. Потом она потеряла работу.

– Значит, сначала вы прошли через развод, а потом – банкротство?

– Ага. И адвокат, занимавшийся банкротством, тоже был настоящий кретин.

– Но тебе нравится Реджи?

– Конечно. Реджи в порядке.

– Приятно слышать.

Зазвонил телефон, и Клинт взял трубку. Юрист из суда по делам несовершеннолетних желал получить какую-то информацию о клиенте, и разговор затянулся. Марк отправился на поиски горячего какао. Он прошел мимо комнаты для заседаний, вдоль стен которой стояли полки с красивыми книгами. Нашел крошечную кухню рядом с комнатой для отдыха.

В холодильнике был “Спрайт”, и он открыл банку. Клинта поразил его рассказ, это точно. Он опустил много подробностей, но все, что он рассказал, было правдой. Он гордился собой, тем, что сумел защитить мать, и тем, что его рассказ всегда поражал слушателей.

Потом крутой парнишка с бейсбольной битой вспомнил о нападении с ножом в лифте и сложенной фотографии. Вспомнил о матери в больнице, одинокой и беззащитной. И снова почувствовал страх.

Он попытался открыть пачку соленого печенья, но руки у него дрожали, и пакет никак не поддавался. Его трясло все больше, он не мог справиться с собой. Марк опустился на пол, пролив “Спрайт”.

Глава 16

Небольшой дождь прекратился как раз вовремя, чтобы дать возможность секретаршам разбежаться группками по трое и четверо в поисках ленча. Небо было серым, под ногами – мокро. За каждой машиной тянулись облачка пара. Реджи и ее клиент свернули с Третьей улицы на Мэдисон-стрит. В левой руке она несла портфель, а правой держала его за руку. Они с трудом пробирались сквозь толпу. К тому же у нее было много дел, и она спешила.

Из древнего белого “форда”, припаркованного у Стерик Билдинг, за ними следил Джек Нэнс, который по радио передавал сведения своему партнеру. Когда они свернули на Мэдисон-стрит и он потерял их из виду, он принялся слушать. Через несколько минут Кэл Сиссон передал, что он их засек и что они, как и ожидалось, направляются в больницу. Через пять минут Реджи и Марк уже были в больнице.

Нэнс запер фургон и перебежал через Третью улицу. Он вошел в Стерик Билдинг, поднялся на лифте на второй этаж и осторожно повернул ручку двери, на которой висела табличка “РЕДЖИ ЛАВ – АДВОКАТ”. Дверь оказалась незапертой – приятная неожиданность. Было одиннадцать минут первого. Практически каждый юрист со сколь либо значительной практикой уже закрыл контору и ушел обедать. Он открыл дверь и вошел. Неприятный звонок над головой возвестил о его прибытии. Черт! Он надеялся войти через запертую дверь, что он очень хорошо умел делать, и покопаться в делах без помех. Проще пареной репы. Большинство этих маленьких контор не имели никакой охранной сигнализации. Другое дело – крупные фирмы, хотя в нерабочее время Нэнс мог войти в любую из тысяч юридических контор в Мемфисе и отыскать все, что ему нужно. Он уже проделывал такую операцию, наверное, десяток раз. У юристов, пробавлявшихся яичницей с ветчиной, в офисах не было двух вещей: наличных и охранной сигнализации. Они просто запирали двери. Откуда-то возник молодой человек, спросивший:

– Чем я могу вам помочь?

– Дело вот в чем, – сказал Нэнс серьезно. По-деловому. – Я из “Таймс Пикиюн”, вы знаете, газета в Новом Орлеане. Ищу Реджи Лав.

– Ее нет.

Клинт остановился в десяти футах от него.

– А когда она вернется?

– Не знаю. У вас есть документы?

– Вы имеете в виду эти визитные карточки, которые вы, юристы, разбрасываете по мостовой? – Нэнс направился к двери. – Нет, приятель, у меня такой карточки нет. Я – репортер.

– Прекрасно. Как ваше имя?

– Арни Карпентир. Скажите ей, я зайду позже. – Он открыл дверь, звонок снова сработал, и он вышел. Не слишком продуктивный визит, но он видел Клинта, переднюю комнату и приемную. В следующий раз он пробудет там подольше.

* * *

На девятый этаж они поднялись без происшествий. Реджи держала его за руку, что раньше привело бы его в раздражение, но в данных обстоятельствах даже успокаивало. Пока они поднимались, он изучал свои ступни. Боялся поднять глаза, увидеть еще кого-нибудь незнакомого. Он сильнее сжал ее руку.

Они вышли в холл на девятом этаже и не успели сделать и десяти шагов, как из гостиной к ним бросились три человека.

– Миссис Лав! Миссис Лав! – закричал один из них. Реджи сначала вздрогнула от неожиданности, потом продолжила путь, покрепче ухватив Марка за руку. У одной в руках был микрофон, у другого блокнот, у третьего – фотоаппарат. Тот, что с блокнотом, сказал:

– Миссис Лав, несколько вопросов по-быстрому.

Проходя мимо столика медсестры, они ускорили шаги.

– Никаких вопросов.

– Это правда, что ваш клиент отказывается сотрудничать с ФБР и полицией?

– Комментариев не будет, – отрезала она, глядя прямо вперед. Они шли за ними, как гончие по следу. Она быстро наклонилась к Марку и шепнула: – Не смотри на них и не говори ни слова.

– Правда ли, что прокурор из Нового Орлеана был в вашем офисе сегодня утром?

– Комментариев не будет.

Врачи, сестры, пациенты, все расступались, освобождая дорогу спешащей Реджи и ее знаменитому клиенту, сопровождаемым сворой лающих псов.

– Ваш клиент говорил с Джеромом Клиффордом до его смерти?

Она сильнее сжала его руку и ускорила шаги.

– Комментариев не будет.

Когда они уже почти дошли до конца холла, клоун с фотоаппаратом выскочил вперед и, пятясь, умудрился сделать снимок, прежде чем приземлился на пятую точку. Сестры засмеялись. Охранник, стоявший неподалеку, поднял руку, стараясь утихомирить крикунов. Но никто не обратил на него внимания.

Когда Реджи и Марк сворачивали за угол, кто-то крикнул:

– Верно ли, что ваш клиент знает, где зарыто тело сенатора Бойетта?

Она слегка сбилась с шага, сжалась, но тут же взяла себя в руки, и они с Марком двинулись дальше.

У двери в палату Рикки на складных стульях сидели два толстых охранника, у которых на боку в кобурах висели пистолеты, что первым делом и заметил Марк. Один читал газету, которую поспешно опустил при их приближении. Другой поднялся, чтобы их приветствовать.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросил он Реджи.

– Да. Я – адвокат семьи, а это – Марк Свей, брат пациента. – Она говорила профессиональным шепотом с таким видом, как будто имела право здесь находиться, а они нет, так что пусть поскорее задают вопросы, а то она торопится. – Доктор Гринуэй нас ждет, – добавила она, направилась к двери и постучала. Марк стоял у нее за спиной, не сводя глаз с пистолета, который удивительно напоминал тот, с помощью которого застрелился бедняга Роми.